КАК Я ОСТАЛАСЬ ЖИТЬ… Глава 2

Наверное, Рыжему хотелось, чтобы у него было больше друзей-москвичей, особенно с машиной. С того дня мы с ним не расставались.

– Поехали к Сорину в Кузьминки, познакомлю вас. Он мой лучший друг. Мы вместе работали на Бродвее.

Мы приехали к Сорину в его однушку и сели на кухне болтать. Я никогда в жизни столько не смеялась! Это был самый смешной, но при этом грустный человек, как Робин Уильямс. Его шутки были искромётными, и он был мастером пародий и сарказма. Сорин был страшным циником, и только сейчас я знаю, что это значит. Цинизм – всегда обратная сторона ранимости.

Каким-то образом мы с Рыжим стали очень близкими друзьями. Очень! Но не более того. Я познакомила его со своим московским кругом друзей, с которыми он до сих пор общается. Мы были не разлей вода, и он всегда был у меня на первом месте, несмотря на то, что у меня были какие-то бойфренды в тот момент. Мы общались каждый день. Я заезжала за ним после работы, и мы вместе ехали куда-нибудь.

В то время начались первые небольшие концерты, съемки, интервью. Затем пиар пошёл полным ходом. Вышли «Тучи», сняли клип, и девочки всех возрастов от 12 до 65 буквально сошли с ума. «Иванушки» гастролировали как ненормальные. Каждый второй день они куда-то ехали, и их популярность росла с каждым днём. Нравились ли мне их песни? Нет, никогда. Для меня они были слишком слащавыми, но я понимала, почему это так. Матвиенко имеет фантастический талант и способность подходить к творчеству конъюнктурно. Такие проекты просто обречены на успех, и этот успех был маниакальным. Тысячи плачущих девочек на концерте! Матвиенко – гений. Так «продать» мечту!

Я же наблюдала за этим процессом с интересом. Рыжий по мере становления «Иванушек» расцветал. Он чувствовал себя на сцене как рыба в воде. Он был создан для неё и жил своей мечтой. Приносить радость людям – было и остаётся его главной миссией. Он так увлёкся этой идеей и, видимо, неосознанно принял для себя решение, что никогда не будет принадлежать себе, а будет принадлежать своим поклонникам (по сути, именно никому). Я думаю, что идея преданности своему делу заменила ему способность быть верным одному человеку.

«Я всегда буду верен тебе душой, но никогда телом», – так однажды уже позже сказал он мне.