КАК Я ОСТАЛАСЬ ЖИТЬ… ГЛАВА 13

Когда у пары нет совместных интересов, они отдаляются друг от друга. Обычно у большинства совместные интересы сводятся к детям. Дети объединяют и сближают. Поэтому, если у пары нет детей, у них обязаны быть интересы, на основании которых они сближаются. Если вам не интересна жизнь вашего мужа, а мужу не интересна ваша жизнь, то шансы призрачны.

Да, в какой-то момент меня перестали интересовать «Иванушки»: их концертная деятельность, съёмки, костюмы, награды, премии, альбомы, презентации, клипы… Всё это стало обыденностью и даже раздражало. Какая-то в этом всём была «ненастоящесть».

Когда ещё был жив Сорин, мы с ним обсуждали:

— Неужели тебе это интересно? Я не верю! Каждый день одно и то же! Мы открываем рот как куклы…

— Мне интересно всё, что интересно моему любимому человеку, — честно отвечала я.

Только сейчас я понимаю, как это всё было неправильно. Этот ответ — жертвенная позиция. Ну, ок, а что было интересно мне? Да, в том-то и дело: всё, что угодно, только бы не узнать, что мне на самом деле интересно. Ведь меня нет! Созависимость и зависимые отношения — это не любовь. Это жертва и потеря себя, за которую придёт расплата рано или поздно.

Сорин был прав, и я понимала его. «Иванушки» никогда не помогли ему найти себя. Более того, там он себя и потерял. Он был слишком «сложен» для того, чтобы упиваться своей славой таким образом. Он не смог наполнить себя творчеством этой группы. К сожалению, он и не считал это творчеством. Для него это была больше самодеятельность. Может быть, так ему легче было воспринимать тяжёлый труд, который стоит за этой профессией.

Игорь был экспериментатором. Он хотел познавать что-то новое, но всё, что было доступным, как будто было для него мало. Как будто он уже всё знал, и ему было скучно. У него была мечта — Мексика. Игорь просто бредил культурой древних ацтеков и мечтал попасть на их землю. Вечно что-то изучал на эту тему и очень желал на себе испробовать действия кактуса пейот. Якобы этот кактус обладает неким воздействием на психику человека, да так, что его сознание расширяется, приходят видения, и человек находит ответы на вопросы о смысле жизни. Я так понимаю, что знания про аяуаску в тот момент не были доступны. Да, Сорин любил экспериментировать со своим сознанием. Он не был никогда зависим от субстанций, но был зависим от желания найти ответы на вопросы.

Сорин был большим сказочником. На ходу придумывал истории, иногда в стихотворной форме. Он был неплохим поэтом, очень тонким. Но он не был композитором. Вернее, он думал, что он музыкант, но почему-то так и не смог написать ни одной мелодии за много лет. При этом он критиковал композиции Матвиенко и некоторые песни отказывался петь вообще. Игорь был очень талантливым артистом. Именно артистом, с отменным чувством юмора. Он был превосходным гимнастом. И был совершено феноменальным певцом! Про это я забываю и как будто рассматриваю, как само собой разумеющееся. Его голос – шедевральный тенор, редкий и выдающийся. До сих пор, если я случайно по радио слышу старые треки с его голосом, всегда плачу. Я мало по чему скучаю, но этот голос, этот тембр, манера… Помню, как год назад с Рыжим после дня рождения Кириленко уже под утро сидели и слушали Сорина. Выслушивали его и оба плакали.

Композитором Игорь так никогда и не стал. Это было ужасно, потому что мы верили в него. Мы ждали от него какого-то сумасшедшего прорыва после «Иванушек». Мы ждали некий музыкальный проект, который разорвёт все шаблоны. Но после ухода из «Иванушек» Игорь стал угасать. Как я понимаю сейчас, он был в глубокой депрессии и тщетно пытался произвести на свет какой-то музыкальный шедевр. У него было странное окружение, такие «тёмные» друзья. С ними он как будто продюссировал музыку, но мы так ничего никогда и не услышали.

Мы получили ужасный звонок: «Игорь выпал из окна и находится в реанимации». Он упал с высоты шестого этажа и остался жив, и жил ещё почти сутки в реанимации. Удивительно, что нас к нему пустили. Рыж, конечно, был вне себя! Он склонился над ним, над всеми этими трубками и просил его жить! Но доктор сказал, что шансы ничтожны: его собрали по крупицам, и это слишком большой шок для его тела, выкарабкаться практически невозможно…

Мы никогда не узнаем, что было в ту злосчастную ночь. Выпал из окна он ранним, красивым сентябрьским утром, на рассвете. Многие говорили про наркотики, и что, скорее всего, он находился под воздействием психоделических средств и поэтому думал, что полетел. Это интересная версия, но никто не заказал экспертизу на галлюциногены, и мы никогда не узнаем, так ли это. Да и вообще, важно ли это?

Смерть Игоря стала для меня и для нас серьёзным потрясением. Смерть близкого друга, единомышленника — невероятная потеря. Это были первые шаги процессирования горя и познания жизни, ведь именно без смерти это познание до конца невозможно.

Автор Маша Лопатова, фото из личного архива