ЖИЗНЬ
Дом моей любви
Я закрываю глаза, пора спать. Медитация помогает мне расслабиться и погрузиться в объятия Морфея. Вот это чудесное пограничное чувство — мгновения до полного погружения в сон. Я открываю тяжелую стеклянную дверь, переступаю порог своего дома, вдыхаю аромат родных стен. Запах как одурманивающий наркотик мгновенно посылает сигнал в мозг — я дома. Я дома… Ноги мои подкашиваются, ведь под ними нет пола. БРРР… Я просыпаюсь. Если бы это на самом деле был сон… Но нет. У меня больше нет дома.
Боль от потери — это всегда горе. Маленькое, большое, огромное… Сгорела двушка в Митино или особняк на Рублевке. Ушёл муж из двушки или с Рублевки. Горе — оно и есть горе, и механизм его переживания одинаковый. Горе — это любовь, у которой нет пути. Потеря близких, развод, пожар — это горе. А горе — это естественная реакция организма на утрату… Утрату того, что было по-настоящему важно для человека. Каждый человек переживает это горе по-своему. Кто-то безудержно плачет, кто-то молчит, кто-то топит его в вине.
В декабре я потеряла дом. Он сгорел. Сгорел дотла.
Мы проснулись в 5:30 утра от воя сирен. В окне полыхал склон правее от нашего дома. Мои соседи — не самые «последние» люди: Ким и Канье, Дженнифер Энистон, Лайнел Ричи, Илон Маск, — видимо, так же проснулись. Их дома тоже в опасности. Огонь был близок. Огонь был беспощаден. Сотни гектаров леса горели красным пламенем (а никаким не синим).
Наш дом стоял в высокой части Бел-Эйр в Лос-Анджелесе. Это был дом моей любви, к которой я шла около 15 лет. Я знала, с кем и как хочу жить именно здесь, и когда позволили обстоятельства, мое желание реализовалось.
Дом был построен известным архитектором из ЛА Чарльзом Муром (Charles Moore), и фото дома были во многих AD и книгах и альбомах по архитектуре. Два с половиной года я прожила в нем насыщенной семейной жизнью с мужем, четырьмя детьми и двумя собаками. Я помню, как зашла в этот дом в первый раз. Агент по продаже получил «покет»- наводку. «Покет» означает возможность присмотреть дом до официального выхода его на рынок. Помощница агента, молодая девушка, явно проходила стажировку и не была знакома с данной недвижимостью. Она боролась с замками огромных стеклянных дверей, ведущих на террасу, и что-то причитала.
— Прошу прощения, но я здесь первый раз, также как и вы, — извинялась она.
— И, видимо, последний, — произнесла я.
Лицо девушки исказила недоумевающая гримаса.
— В смысле???
— В том смысле, что мы хотим его купить!
С первого взгляда это была любовь. Мой муж и я возбужденно передвигались по дому, переглядывались. Не говоря друг другу ни слова, мы думали об одном и том же — мы нашли то, что искали. Я уже представляла себе, где я повешу Херста, Уорхола и прочих менее известных участников Арт-Базеля. «Пудель» Катарины Фритч (именно той, чей синий петух стоит на Трафальгарской площади) идеально впишется в гостиную, Лего-пегас от Шанджи Мураками просто создан для этого дома. Моя стеклянная витрина, наполненная Hermes Rallye, так и просилась на скорейший приём гостей и новоселье.
Новоселье совпало с днём моего рождения, и мой муж сделал мне сюрприз. Среди гостей оказалась скромная, всеми любимая, и мной несказанно, Дианочка Вишнёва. Далеко за полночь мы играли в «мафию» и «крокодила», и казалось, что это станет обычной традицией и времяпровождением. Красивые букеты, которые я собирала сама, вкусная еда и изысканное вино из моей коллекции были некой константой нашего дома, и гости всегда знали, что будет тепло, вкусно, душевно и красиво.
— Маруся? – слышу сквозь сон.
— Да…
— Маруся??
— Да!
— Маруся???!!!– кричит муж.
— Да что же???
— Мы горим!!! Вставай скорее, собирайся, необходима эвакуация.
Мы, как назло, без няни, и эту ночь я спала с малышом. Оставляю маленького досыпать, первым делом бегу в офис за «папкой жизни». Там все: свидетельства о рождении, о браке, паспорта. Следующим номером сейф — наличные, украшения. Колье Bulgari, недавний подарок мужа на день рождения, никуда не помещается.
В гардеробной беру одну ночную рубашку. Кидаю в сумку. Окидываю взглядом вешала… Отсек Chanel выглядит красиво, но куда я его попру? Стыдно! Тут, правда, и Даллас, и Зальцбург, и Гавана… Мой любимый клатч, как будто коробка с сигарами… И все эти бесконечные Келли, Биркины, Констанции, Бонасье… И Бог с ними… Стыдно, Маша. Посмотреть на это все последний раз можешь, но не смей тащить с собой!!! Ты же вещизмом особо не страдала. Не малодушничай.
Договорилась с собой. Ушла с ночнушкой и спокойным сердцем. Далее на пути сумка с фотокамерой. В ней пара линз. Беру самую универсальную, чтобы много не тащить. Я не фотограф, но умею снимать. Как бы раньше сказали, я – фотожурналист, а по-современному я блогер. Моих фото столько, что в айклауде висит два терабайта.
По пути библиотека. Вижу две толстенных непрочитанных книги современного русского автора. Эх, почему бы не захватить? Вдруг я в ближайшие дни не попаду домой, а на следующей неделе лечу на Сен-Барт. Вот там и сгодится. О, а вот и недовязанный мною кардиган — мое домохозское увлечение, монетизированное в портал domokhozi.ru. Хватаю его, пряжу и спицы. Пока буду переживать пожар, довяжу! Бабушка Шура научила меня вязать, когда я была маленькая. Этот навык вступает в силу, когда мне по-настоящему некомфортно, или когда нужно убить время. Так я успокаиваюсь. Мелкая моторика. Не стоит ей пренебрегать, особенно в случае пожара. Да, я уже дошла до ручки, в хорошем смысле этого слова, и вязание помогает мне лучше, чем валокордин.
— Маруся? Маруся!!!? Все дети собраны??!!! — причитает мой муж, помогая выносить хоккейный баул.
— Да! У меня — да!
Малыш был собран на острова заранее, поэтому его сумка лежала готовая, прихватила ее. Что же, что ещё? Мысли роятся. Огонь подбирается все ближе. На улице сильный ветер, поэтому пламя разносит его молниеносно. Вот уже чуть ниже моего дома полыхает Морага — винарня Мердока. Да-да, Руперта. Наверное, Венди злорадствует сейчас. Несчастный единственный вертолёт выливает из ковша (или не из ковша, я точно не знаю, из чего) сотни галлонов воды, но это как слону дробина. Полицейские звонят в дверь:
— Немедленно освободите дом, ваша жизнь в опасности!
— Сколько у меня есть времени ещё??? — спрашиваю я.
— У вас нет времени. Пожалуйста, покиньте дом!
Я свистаю всех детей, проверяю готовность к выходу. Все собраны. Последний вопрос: «Взяли самые необходимые вещи???» Вижу хоккейный баул. В глубине души довольна. Сама в этот момент поражаюсь, как четко соображает моя голова. Я не паникую. Я спокойна. Даже где-то хладнокровна.Собаки вьются у моих ног, думают, что мы едем в парк, так как в моих руках ошейники и поводки. Впопыхах хватаю огромный мешок собачьего корма. Ну, по машинам! Пожарники уже кругами ходят вокруг дома, ищут, куда подключиться.
— Маруся!!! — кричит мой муж уже из машины, – Скорее!!! Нужно ехать! Это опасно!
Отъезжаем от дома. Я в Тесле, муж в своей. Куда ехать-то??? Звоню ему, а он звонит мне. Это любовь, когда одновременно звонишь друг другу. Но это в мирное время. Сейчас это не любовь. Сейчас это реально «некуда ехать».
— Маруся, куда едем?
— Beverly Hills hotel, baby. — «Наконец-то поживу там», — думаю я. — Он ближе к нам, и собак можно.
Да, едем. Заселяемся, гуляю с собаками. Завтракаем в любимом кафе Fountain в полуподвале. (Много лет назад показал мне его Бретт Рэтнер. Да, именно тот режиссёр, который отказался от Warner Brothers из-за обвинений в секс-домогательствах. Несмотря на давнюю дружбу, ко мне он не приставал. Видимо боялся моего мужа. Еврейские парни все-таки молодцы, у них обострено чувство опасности. Только русские мужики при живом трехметровом муже могут схватить чужую жену за жопу. За что честь им и хвала.)
Вот так за завтраком, гулянием с собаками и ещё непонятно чем проходит несколько часов. В номере включаю телевизор. Хочу знать, как развиваются события. Один из редких случаев, когда я не пренебрегаю новостями. По тв показывают, как ГОРИТ МОЙ ДОМ. Я вижу СВОИ стены. Стены дома, на котором я знаю все трещинки. Их надо было латать…
Я вижу на экране пожарников с брандспойтами.
Шок и оцепенение. Я не могу дышать. Где валокордин??? А, он сгорел…
Мой старший, почти шестнадцатилетний сын роет интернет. И нарывает… Он показывает мне наш сгоревший дом…
Чего только не бывало в моей жизни. Но это чувство новое. Шок и оцепенение. У меня больше нет дома. Дома моей любви… Именно дома моей любви. Потому что дом своей МЕЧТЫ я ещё не построила. И, видимо, причина этого пожара заключается в том, что я заслуживаю большего. Мой следующий дом будет лишён хлама, даже если хлам — это дорогие и коллекционные вещи. Мой дом будет «чистый», clean, без привязки к воспоминаниям. Воспоминания должны храниться в душе, а не в кубышке. Все эти бестолковые коллекции шмотья, которые, кстати, до сих пор раскиданы мной по миру, должны были быть уничтожены. Человеку должно быть нужно мало. И он обязан быть счастлив малым. В этом и есть Красота жизни.
Автор, фото Маша Лопатова